В боях под Сморгонью

Донскому казаку при встрече всегда задавались два вопроса: из какой станицы он родом и в каком полку служил. От ответов на них сразу становилось ясно, что за представитель казачьего рода племени стоит перед собеседником. Выходцев из лейб-гвардейских полков видно было по высокому росту и особой выправке. Это сказывалась шагистика в многошереножном строю на огромном множестве парадов и смотров.

А полчанин из номерного, того, что поближе к полусотне, тот больше напоминал ополченца. Как ни крути – и возраст уже за тридцать, и погрузневшая фигура, в которую очень трудно вернуть былую строевую красоту и осанку. Такой казак куда больше думает о своём хозяйстве и о семье, оставленных в родной станице, чем о воинской службе.

Как раз такие казаки, призванные из хутора Швечиков станицы Гундоровской и оказались в 45-м Донском казачьем полку в начале осени 1915 года, когда уже вовсю шло стратегическое отступление русской армии на всех западных землях империи.

В самом начале битвы за небольшой белорусский город Сморгонь, в сентябрьские дни 1915 года, у казаков 45-го Донского казачьего полка была важная задача – стоять непроницаемой завесой на пути наступления неисчислимых немецких орд. А путей было много, очень много. Начиная от шоссе на Молодечно и Минск, и заканчивая полевыми дорогами, которые проходили по лесам между деревушками под местечком Сморгонь.

Такое уютное слово – местечко! По нему казаки проходили ещё до его беспощадного разрушения. Через полгода непрерывных боёв от домов обывателей остались только торчащие трубы, а сама Сморгонь  была располосована глубокими окопами противоборствующих сторон. К началу апреля 1916 года поредели ряды 45-го полка и не в лихих кавалерийских атаках, а в окопных боях, разведках и вылазках. К этому времени казаки больше всего стали бояться такой смерти в бою, где вместо винтовок, карабинов, пулеметов и орудий всех калибров применялся удушливый газ.

Страх перед ним испытывали почти все. Даже полковой священник отец Аристарх, хотя, конечно, никому и никогда не мог признаться в этом.

Сын настоятеля Свято-Серафимовской церкви хутора Швечиков отца Евлампия он по семейной традиции закончил Новочеркасскую духовную семинарию, но сразу по её окончании прихода не получил и занимал место законоучителя в одной из школ станицы Каменской. В самом начале Великой войны Аристарх изъявил добровольное желание отправиться на войну полковым священником сформированного в окружной станице 45-го полка. Отец Евлампий, провожая своего сына, при посадке в эшелон на железнодорожной станции напутствовал:

– Сын мой дорогой! Помнишь, как звучит незабвенный девиз: «За веру, царя и Отечество! Вера – то на важном месте! Береги себя и пусть тебя хранит наперсный крест, наша семейная реликвия.

На первую неделю апреля 1916 года выпало Вербное воскресенье. На молебне, по этому славному поводу Аристарх прочитал проникновенную проповедь: «Дьяволом ниспосылаемое на наши войска газовое исчадие, направляемое на казачьи окопы, предназначено для того, чтобы устрашить вас, доблестные воины, парализовать вашу волю. Други мои! Исполняйте беспрекословно всё то, что велят вам ваши начальники, готовьтесь к испытаниям! Находите в своих душах мужество и не оставляйте своих боевых позиций! На то и расчет кайзеровских извергов, чтобы вы проявили слабоволие и открыли им путь вглубь России. Не старайтесь спасаться бегством. От газа не убежишь!

Убивает не газ. Убивает страх перед ним! Укрепляйте свой дух и веру в Бога! Это всегда спасёт вас и защитит от всех напастей!».

Командир полка Иван Долгачев, стоявший в первом ряду молящихся, посмотрел внимательно на отца Аристарха. В его взгляде можно было прочитать искреннее одобрение. Он даже покивал головой в знак согласия со словами проповеди.

На предпасхальной неделе 1916 года Аристарх напросился пойти в обход окопов с полковым адъютантом. Штабу полка нужны были сведения о несении службы расчетами газовых наблюдательных пунктов.

На одном из таких постов отец Аристарх попросил оставить его, как он выразился, для духовно-нравственной беседы со своими земляками, казаками хутора Швечиков. Старшим на посту был назначен урядник Семён Бахчевников. Ему и был адресован первый вопрос:

– Ну как вы службу тут несёте?

– Да очень просто, Аристарх Евлампиевич.

– Слушаем, – и он повертел головой с большими ушами по сторонам.

– Смотрим в четыре глаза.

Бахчевников приложил к глазницам бинокль и направил его в сторону вражеских окопов.

– Следим за направлением ветра и его силой, а также усердно нюхаем.

И урядник с шумом втянул ноздрями воздух.

– Нам говорили, что газ, который эти изверги сейчас пускают на нас, сеном прелым и яблоками пахнет. Уж что, что, а такие запахи мы учуем. Лучше бы, конечно, к ним у себя в хуторе принюхиваться, а не здесь.

– На всё воля Божия! – проговорил Аристарх и встал со ступеньки, вырубленной в тыльной части окопа, опершись на посох. Казаки вырезали ему такой узнаваемый и нужный предмет из корня дуба. Он очень помогал в передвижениях по разбитой местности. А со стороны кто посмотрит: ни дать, ни взять библейская картина!

Бахчевников предложил священнику бинокль, чтобы лучше рассмотреть вражеские позиции и то, что было за ними – развалины Сморгони.

Аристарх в изумлении прошептал:

– Как в священном писании – разруха и мерзость запустения. И всё это сотворено человеческими деяниями. Не пришельцами же какими-нибудь.

К Аристарху обратился казак Александр Шепетков:

– Батюшка! Я на Вашей проповеди был. Душевно Вы всё нам обсказали. У нас по рукам ходит молитва от газовой атаки. Вот, почитайте пожалуйста, святой отец. Всё ли в ней правильно? Аристарх стал медленно читать при свете меркнущего дня, внимательно вникая в каждое слово:

«Боже вседержитель наш Великий! В твоей воле наши судьбы! Не помяни грехов моих, и укрепи меня свыше силою Твоею для битвы с супротивным нам врагом. Даруй мне бодрый ум и сердце бестрепетное. Отведи от меня смерть страшную от удушливых газов. Поставь препону на пути облака ядовитого. Спаси меня и всех нас любящих и преклоняющихся перед тобой рабов Божьих. Аминь!».

Священник повертел в руках листик плотной обёрточной бумаги, на котором была написана синим химическим карандашом молитва. По-видимому, на эту затёртую бумажку уже не раз падали капли дождя и казалось, что её всю окропили слезами. А ведь было от чего! Скольких уже погибших казаков отпел отец Аристарх. А сколько их ещё будет?

Вдруг урядник всем телом прильнул к брустверу.

– Боже правый! Газ пускают на нас, облако идет!

Послышалось шипение и шум и стали распространяться как раз такие запахи, о которых только что шёл разговор.

Урядник скомандовал:

– Живо маски и очки приготовить!

И тут же стал дёргать сигнальный шнур с привязанным на его другом конце коровьим боталом. Звуки получились глухие, но кому надо, тот услышал.

Тут же сотенный трубач дал сигнал химической тревоги, которому для быстрого распознавания казаки придумали словесное сопровождение: «Газ! Газ! Газ! Береги Боже всех нас!».

Беда надвигалась в виде желто-зелёного облака, низко стелющегося над землёй. Оно заползало во все низины и грозно двигалось к казачьим окопам.

Казаки быстро надели очки и маски и помогли то же самое сделать отцу Аристарху. От волнения путались в лямках и завязках и всё время поглядывали в сторону движущегося облака.

– Вот это облачение. Воистину для спасения, – проговорил священник, но его никто не услышал. Не до того было!

Вдруг Аристарха осенило. Он высоко поднял наперсный крест над головой и тут же прозвучала просьба к казаку Шепеткову:

– Читай молитву по памяти! Читай!

Из-под маски казака стали доноситься какие-то сдавленные, приглушённые мокрой материей звуки. Это была молитва. Спасительная молитва.

До казачьих окопов ядовитому облаку оставалось дойти всего-то саженей двадцать, как из-за спин занявших оборону бойцов вдруг резко подул ветер. Он приятно холодил спины. И это уже был не холодок страха. Жуткое предчувствие отступило вместе с газовым покрывалом на всей окружающей местности. Оно проредилось и сначала двинулось в сторону холма, замерев возле него на месте. Затем не в силах забраться на возвышенность, и не имея подпора воздуха, перестало двигаться  к казачьим окопам и повернуло в сторону противника, теряя по пути свою смертоносную силу.

Известие о том, что при помощи чудодейственного креста полкового священника и самосочинённой молитвы было остановлено газовое облако вмиг разлетелось по всему участку фронта.

Но подобного больше не повторилось. Весной 1916 года почти полусотня казаков 45-го Донского казачьего полка погибла при немецких химических атаках. Светлая им память!

Сергей СПОЛОХ (Калинин),

член Союза писателей России

Статьи по теме: