Лето с привкусом йода

Мама писала письма, поливая слезами. Как можно было сдержаться, если её младший сын, высокий, красивый, здоровый парень оказался в эпицентре чернобыльской катастрофы?

Срочную службу Леонид проходил в Украине, во Львове. Когда «рванул» четвертый реактор, военнослужащим сообщили, что произошла авария на Чернобыльской АЭС, и они поедут туда. Посылать стали группами, рекомендовали находиться там не больше месяца.

«Мы дислоцировались за 30-километровой зоной. Там был оборудован палаточный городок, в палатках установлены двуярусные кровати. Когда стало холодно, своё жилище отапливали «буржуйками». Нередко я жил в машине, которой и управлял - вспоминает Леонид Иванович. - Страха у нас не было, всю сложность ситуации мы не понимали. А что радиация? Она же человеческому глазу не видна. Правда, мы замечали, что лица у тех, кто приезжал из «зоны», были розовыми. Люди говорили, что чувствуют во рту привкус йода. Мы тоже вскоре этот привкус ощутили.

Мне же непривычно (психологически сложно) было видеть колючую проволоку, которая отделяла «грязную зону».  Деревня, которая находилась за этой проволокой, - большая, домов 200, все добротные, кирпичные и пустые. Представьте: то, что люди годами наживали, все бросили, уехали с маленькими сумочками и уже никогда назад не вернулись.

Помню лето 1986. Жара. За домами – помидорные поля, красные от большого урожая (местные жители засаживали большие участки томатами, как мы картошку). А ещё – виноградники, огромные гроздья буквально переливались на солнце! Но есть это всё запрещалось».

На «грязной земле» Леонид оказался 21 июня 1986 года. Он был водителем, возил в 30-километровую зону «партизан» – так называли тех, кого призвали с гражданки. Там они охраняли заражённую территорию, брошенные дома от мародёров.

Здесь он получил новую должность: химика - специалиста радиационной и химической разведки и дезиметрического контроля. «У нас была специальная машина (я на ней не служил), с её помощью мы проводили дезинфекцию, - уточняет собеседник. - Специальным раствором обрабатывали людей, а также машины, которые возвращались с 30-километровой зоны, пробовали даже мыть дома.

По сути, никакими средствами индивидуальной защиты мы не пользовались.  Были у нас обычные респираторы. Но какой от них толк? Нам выдали примитивные индивидуальные дозиметры, внешне напоминающие авторучку. Их мы носили в нагрудном кармане. А вот обмундирование меняли каждый день, после дезинфекции у нас была баня – и нам выдавали новую одежду, белье».

В чернобыльской зоне Леонид задержался до 11 декабря 1986 года (не хватало личного состава, не было кем заменить). «Нашего командира, капитана (не помню фамилии), который тоже пробыл с нами полгода, комиссовали. У него выявили белокровие, вскоре он умер, - с горечью отмечает собеседник. – А у меня, видимо, хороший ангел-хранитель. Я вернулся, женился, стал папой девочек-двойняшек».

За участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС Леонида Игнатовича наградили медалью. Беря в руки эту награду, Леонид Иванович непременно вспоминает о жарком лете и не менее жаркой осени 1986 года.

Галина АНТОНОВА.

Фото автора.