22 марта 1943 года в пепле исчезла деревня Хатынь, ставшая символом трагедии всех сожженных белорусских населенных пунктов. Во время Великой Отечественной войны нацистские захватчики развязали настоящую кампанию геноцида против белорусского народа. Уничтожение деревень, зачастую вместе с их жителями, стало одной из форм этого геноцида. Более девяти тысяч белорусских сел были разграблены, разрушены и сожжены. Людей либо убивали, либо насильно угоняли в Германию. Целые районы Беларуси были превращены в безлюдные пустоши, и сотни деревень так и не смогли возродиться после войны.

В 1943 – 1944 годах, во время освобождения страны, оккупанты осуществляли политику тотального опустошения оккупированной территории - тактику «выжженной земли», которая достигла ужасающих масштабов. В армиях Вермахта создавались специальные команды поджигателей, в задачу которых входило при отступлении проводить полное опустошение оставляемой территории.

Студенец – деревня в Вишневском сельсовете, в восточной части района на правобережье реки Вилии.  Деревня отмечена на карте Шуберта (середина XIX века) как застенок в составе Беницкой волости Ошмянского уезда Виленской губернии. В 1865 году Студенец числился как казённый фольварк и насчитывал 2 двора и 21 жителя православного вероисповедания. В 1938 году Студенец вновь числился как застенок и насчитывал 7 дымов (дворов) и 56 душ. По состоянию на 1 января 2004 г. – 8 дворов, 11 жителей.

Домов до войны – 10, разрушены – 6, людей до войны – 35, убитых людей – 0, год сожжения – июнь (май) 1944 года.

В рамках расследования уголовного дела по факту совершения нацистскими преступниками, их соучастниками, преступными формированиями в ходе Великой Отечественной войны и в послевоенный период на территории БССР и других государств геноцида сотрудниками прокуратуры Сморгонского района в 2022 году была допрошена в качестве свидетеля Ольга Ивановна СУШКО, 1965 г. р.

– В деревне Студенец в доме №11 проживала моя мама Ирина Константиновна Вайдо, 1937 г. р., со своими родителями – Дарьей Ивановной и Константином Александровичем, – рассказала Ольга Ивановна. – Во время Великой Отечественной войны этот населенный пункт насчитывал примерно 15 домов. Бабушка мне рассказывала, что боёв в деревне не было. В один из дней пришли немцы, которые говорили о том, что у них есть приказ сжечь деревню за связь местных жителей с партизанами. Они стали поджигать все дома, которые находились в этой деревне, в том числе и дом бабушки. Так была сожжена вся деревня. Погиб ли кто-либо во время сожжения деревни, мне не известно. После того, как сгорел дом, мои родственники жили в землянке, пока не отстроили новый дом на этом же месте.

О сожжении деревни Студенец ещё в 2010 году по воспоминаниям родителей написал в газете «Светлы шлях» в своих заметках учитель истории Николай Оскирко. ­«Мария Оскирко родилась в 1927 году в деревне Студенец (Лугавыя) Войстомского сельского Совета. Эту местность во время фашисткой оккупации не просто так называли партизанским краем. Тут дислоцировались отряды партизанской бригады имени Буденного и 2-й бригады имени Суворова. Местные жители много помогали бойцам сопротивления. В конце мая 1944 года немцы начали блокаду партизанской зоны. Налетели немецкие самолёты и стали бомбить деревни, размещенные на правом берегу Вилии: Студенец, Ордею, Рудню, Трилесино и другие. Во время бомбёжки мы прятались в лесу. Позже фашисты ходили по деревням и поджигали уцелевшие дома. Это было страшное зрелище. Нам повезло остаться в живых. Мне было тогда 17 лет.

Восемь человек: меня, Веру и Зинаиду Вайдо, Николая Лиса, а также Бориса, Владимира и двух Николаев Вайдо немцы арестовали и повезли поездом на железнодорожную станцию в Залесье. В деревне Насилово мы переночевали в здании школы, а на следующий день в вагонах, в которых возили скотину, нас привезли в Полочаны в трудовой лагерь, огороженный колючей проволокой. Там нас круглосуточно охраняли надзиратели с собаками.

Мы жили в бараках, спали на нарах. Заключенные лагеря работали на торфозаготовках. На работу нас гнали строем конвоиры с оружием. Норма отработки была большой – 400 брикетин за день на одного человека, в том числе и для несовершеннолетних, таких как и я. Работали с самого утра и да позднего вечера без перерыва на обед. Кормили очень плохо: в день давали 500 грамм хлеба с примесью и суп с перловкой. Люди были обессилены тяжелой работой. Дисциплина была строгая, нас часто били резиновой палкой.

Так прошло больше месяца. Всё слышнее была канонада с востока. Немцы готовились убегать, грузили в вагоны всё, что можно было забрать. Мы сильно боялись, чтобы перед отступлением немцы нас не расстреляли, поэтому решили сбежать. У нас получилось перебраться через колючую проволоку, приподнявши её и убежать. Вслед слышен был свист пуль. Стреляли, как нам казалось, вверх. Переночевали на кладбище возле деревни Полочаны. Домой возвращались через деревни Марково и Сковородки. В лесу наткнулись на партизан. Дорога была буквально забита военной техникой, машинами. Немцы в спешке отступали. С трудом у нас получилось перебраться на другую сторону дороги в деревню Оленец, а оттуда на другую сторону ­Вилии.

Вернулись на пепелище. От наших домов остались только печные трубы. Слезами наполнялись глаза, сердце рвалось на части от горя и отчаяния. Жили в землянках, постепенно отстраивали свою деревню. Хорошие люди помогали кто чем мог. Дети и молодежь наравне со взрослыми мужественно переносили трудности войны и послевоенного времени. Ужасы войны на всю жизнь останутся в нашей памяти, поэтому так ценят люди моего поколения мирное небо, возможность спокойно жить и работать с надеждой на лучший завтрашний день».

Наталья РЫЛЁВА

Фото автора и из архива газеты

Статьи по теме:

Деревня Теляки и 38 сожженных домов

22.02.25

Деревня Трилесина и 32 сожженных дома

08.02.25

Деревня Ордея и 28 сожженных домов

01.02.25